Очередной проект закона о судоустройстве, или план полной коррумпированности судебной системы Украины

Значение судебной системы, судоустройства каждой страны не укладывается в рамки понятия «судебная власть». Дело в том, что в отличие от законодательной и исполнительной власти, которые согласно Конституции представлены одним-двумя высшими государственными органами, судебная осуществляется всей совокупностью судебных органов — от низовых до верховных. И каждый из них, а не только Верховный Суд, разрешает конкретные дела самостоятельно, руководствуясь законами и правосознанием судей. В системе судебных органов нет административной иерархии, зависимости нижестоящих от вышестоящих, поэтому для осуществления правосудия так важна система судов, судоустройство страны, где каждый суд самостоятельно осуществляет судебную власть.

Не любая система судов способна обеспечить правосудие при разрешении правовых конфликтов и защиту законных прав, свобод и интересов граждан. Поэтому к закону о судоустройстве необходимо предъявлять строжайшие требования, чтобы его модель отвечала принципам, целям, задачам и методам правосудия, а также высокому понятию «юстиция», что в переводе с латинского означает справедливость.

С социальной точки зрения, задача судебной власти в демократическом обществе в том, чтобы в юридических конфликтах обеспечить господство права, гарантировать права человека в судебном процессе и установить по каждому рассматриваемому делу его истинные обстоятельства. Судебная система, не решающая этих задач, вредна для общества. Вот почему закон о судоустройстве так важен для страны и не может быть написан в угоду отдельным должностным лицам или партийным вождям. Дело в том, что только судебная власть имеет возможности ввести государственное насилие в цивилизованные рамки, защитив законопослушных граждан от опасностей государственной машины. И, наоборот, суд должен выступать инструментом государства против преступников. Не надо забывать и о конфликтах между законопослушным гражданином и государством, возникающих в силу ошибок, а то и произвола государственных чиновников. Следовательно, суд выполняет по своему положению двойную функцию: защищает государство от незаконопослушных граждан и защищает граждан от государства, если право на стороне гражданина. При осуществлении этой деятельности суд подстерегают две самые распространенные очевидные опасности: влияние на судей как со стороны государства, так и со стороны граждан.

 Зависимость суда от высокопоставленных государственных чиновников, равно как и от очень богатых граждан, делает невозможным осуществление объективного, непредубежденного, непредвзятого правосудия. Вот почему судоустройство в государстве должно быть поставлено таким образом, чтобы исключить эти очевидные, изо дня в день повторяющиеся в деятельности украинского суда опасности. Предлагаемый проект о судоустройстве (проект Ющенко — Кивалова, как его окрестили в печати; см.: Зеркало недели. — 2008. — 30 августа), к сожалению, не снимает ни той, ни другой опасности. Ибо и «телефонное право», и коррупция в судах будут «расцветать», только в более откровенных и циничных формах и несравнимо больших масштабах. Судите сами: проект предусматривает, по сути, ликвидацию Верховного Суда Украины как полноценного, осуществляющего правосудие органа. Он сокращается с 95 до 16 судей и не рассматривает повседневно конкретных дел, кроме дел в связи с исключительными обстоятельствами. Сегодня гражданин, не найдя законности и справедливости в общих и специализированных судах, уповает на Верховный Суд, на высокий профессионализм его судей. Авторы проекта лишают гражданина такой возможности. Создавая согласно проекту только системы специализированных судов, его авторы в решениях Высших специализированных судов видят верх правосудия и запрещают гражданам их обжаловать. Окончательное решение по делу (в соответствии с проектом) — это решение Высшего специализированного суда. А что делать, если этот суд ошибся? Авторы считают, что он не может ошибаться, потому как не может ошибаться никогда. Это мы уже читали у А. П. Чехова. И нам снова, без всякого стеснения, предлагают аргументы чеховских героев.

 Сегодня, например, Высший хозяйственный суд «творит» такое правосудие, что палата по хозяйственным делам Верховного Суда завалена жалобами сторон по делу. Завтра, если примут этот во многом несовершенный, непродуманный проект закона о судоустройстве, таких жалоб не будет. Но не потому, что судить стали профессиональней, а потому, что жаловаться будет некуда. Беззаконие и несправедливость будут процветать, а истина снова останется сиротой, которую депутаты Верховной Рады не пустят в залы правосудия в случае принятия данного законопроекта.

Одним из аргументов сторонников ликвидации правосудия в Верховном Суде является то, что, дескать, в нем осуществляется повторная кассация, а это неприемлемо согласно процессуальным принципам. Думаю, они заблуждаются. Ведь палаты Верховного Суда, сформированные по специализированному принципу, осуществляют не повторную кассацию, а ревизионную судебную функцию.

Исходя из конституционных принципов организации и деятельности судебной системы Украины у нас существует три инстанции рассмотрения, принятия и обжалования судебных решений. Первая — местные суды, вторая — апелляционные и третья — кассационные. В порядке апелляционного обжалования вышестоящий суд пересматривает дело по существу с проверкой рассмотренных судом первой инстанции доказательств и выносит решение, отменяя тем самым решение суда первой инстанции.

В кассационном порядке вышестоящий суд проверяет только соблюдение закона нижестоящим, не вдаваясь в фактические обстоятельства дела и только в рамках заявленной жалобы. Отмена решения нижестоящего суда в кассационном порядке влечет за собой передачу дела на новое рассмотрение в нижестоящий суд, но в ином составе судей. Однако наряду с этими основными формами обжалования не вступивших в силу судебных решений в некоторых странах существует также смешанная форма обжалования — ревизия, сочетающая черты и апелляции, и кассации. При ревизионной форме вышестоящий суд не связан рамками жалобы и может проверять не только законность, но и обоснованность решений нижестоящих судов. Он может отменить их решение и вынести свое, как и при апелляции, но может и вернуть дело на новое рассмотрение в нижестоящий суд, как при кассации, а может откорректировать решение нижестоящего суда без его отмены.

Именно этим, ревизией судебных решений нижестоящих судов, и должен заниматься Верховный Суд Украины. Наши горе-реформаторы демократы тупо списывают реформы во всех отраслях государственного управления с практики Запада, не понимая того, что там все системы управления, отрасли и институты законодательной, исполнительной и судебной властей работают в условиях другой правовой культуры. Вот и авторы данного закона о судоустройстве списали в Германии систему высших специализированных судов, а ревизионную форму обжалования в вышестоящих судах – нет. И постоянно подчеркивают, что в Верховном Суде осуществляется повторная кассация, забывая, что по природе своей он, повторяю, должен заниматься ревизией судебных решений нижестоящих судов, включая и Высшие специализированные, а не кассацией. Без ревизии окончательно принятых общими и Высшими специализированными судами судебных решений наша судебная система превратится в замкнутую непробиваемую коррупционную корпорацию, безнаказанно творящую произвол и беззаконие. Уже сегодня формула суда «решение окончательное и обжалованию не подлежит» привела к тому, что сам суд, сами судьи не могут исправить принятых ими явно ошибочных решений. И когда судебные ошибки вскрываются прессой или прокурорами, формула «обжалованию не подлежит» становится юридическим тупиком. Авторы проекта закона о судоустройстве этот юридический тупик узаконивают до полной непробиваемости положением о том, что решение Высших специализированных судов окончательное и, даже если ошибочное, исправить его нельзя. Таким образом, дается полный простор для коррупции недобросовестных судей при полной их безнаказанности. С таким подходом к построению судебной системы согласиться нельзя. Кстати, в сильно раскритикованной горе-реформаторами советской судебной системе судебные ошибки можно было исправить через протест председателя суда или прокурора. И эта практика полностью себя оправдывала, как форма ревизии судебных решений и гарантия от судебных ошибок.

 В прессе неоднократно предлагалось вернуться к этой практике, но авторы проекта «дорожат» коррупцией больше, чем установлением истинных обстоятельств дела. В правосудии, как и в медицине, каждая ошибка слишком дорого стоит. Поэтому отказываться от возможности ее исправить не только неразумно, но и вредно, преступно. При этом речь не идет о том, чтобы судиться до бесконечности, а чтобы иметь процессуальные и системные возможности остановить судебный произвол в лице конкретных судей. Авторы проекта закона полностью отказались в системе судоустройства от судов общей юрисдикции и предлагают все суды построить по принципу специализации. Этот подход не отвечает не только Конституции Украины, но и природе судебной юрисдикции. Так исторически сложилось еще со времен Древнего Рима, что основными отраслями законодательства изначально выступали гражданское и уголовное. И вся юрисдикция судов определялась по всем фактическим обстоятельствам юридических конфликтов рамками гражданского и уголовного законодательства. И только с развитием производственных и социальных отношений постепенно начали отпочковываться другие отрасли законодательства, в новейшее время перерастая в отрасли права. Однако фундаментальными отраслями законодательства остаются гражданское и уголовное. Вот эти основополагающие, «маточные» отрасли и лежат в основе системы судов общей юрисдикции.

Суды общей юрисдикции — это основа всей судебной системы, фундамент, без которого она утрачивает устойчивость, становится плавающей, колеблющейся в своих основополагающих принципах и методах правосудия. Судебная система без фундамента основополагающих отраслей гражданского и уголовного права в судах общей юрисдикции начнет продуцировать в своих замкнутых специализированных корпоративных судебных подсистемах собственное отраслевое толкование законодательства, отраслевую оценку фактических обстоятельств, отраслевое признание юридических фактов, что в конечном счете приведет к неконтролируемым коллизиям в правоприменении, межотраслевым конфликтам в толковании закона, хаосу и анархии в судебной системе. Ни при каких обстоятельствах недопустимо рушить скрепляющий фундамент судебной системы. Это прямая угроза правопорядку и законности. Авторы проекта, видимо, этого не понимают, иначе не посмели бы столь легкомысленно ликвидировать суды общей юрисдикции и на их месте создавать два корпоративных новых суда гражданских и уголовных дел, совершенно автономных и не связанных никакими принципами с остальными судами и отраслями законодательства. Суды общей юрисдикции гражданских и уголовных дел для того и существуют, чтобы связывать все специализированные суды общими принципами и подходами в единую судебную систему.

Гражданское и уголовное право, как материальное, так и процессуальное, — это материнские, «маточные» отрасли права, которые, совершенствуясь практикой, совершенствуют и все остальные отрасли и законодательства, и права. Поэтому суды общей юрисдикции являются основой судебной власти в романской и англосаксонской правовых системах, у которых Россия и Украина традиционно заимствовали систему правосудия.

Единосистемность и полисистемность в каждой стране имеют свои особенности. Ярким примером полисистемности является Основной Закон ФРГ 1949 года, предусмотревший учреждение пяти высших судов, которые в целях обеспечения единообразия судебной практики создают совместный сенат. Авторы обсуждаемого проекта закона ухватились за немецкую идею полисистемности судов, но совершенно забыли о необходимости обеспечения единообразия судебной практики — важнейшего принципа правосудия, от которого прямо зависит уровень законности и правопорядка в стране. Немцы в целях единообразия правосудия вынуждены были создать отдельный орган — сенат и наделить его специальными полномочиями, а в Украине такой орган уже имеется. Это — Верховный Суд, который и призван обеспечивать столь необходимое единообразие в деятельности судебной системы. Так какая же нужда нам разрушать Верховный Суд, если в условиях полисистемности практика на его место требует создавать отдельный орган?

Создается впечатление, что авторы проекта не столько заботятся о совершенствовании системы судов, сколько поставили цель разрушить Верховный Суд Украины, как ревизионный и контролирующий орган судебной системы. Несомненно, специализированные палаты Верховного Суда, рассматривая в порядке ревизии конкретные дела, уже решенные Высшими специализированными судами, очень мешают судьям этих судов творить произвол и беззаконие. Поэтому для полного расцвета коррупции в отраслевых судах решили ликвидировать Верховный, чтобы сторонам некуда было жаловаться на решения Высших специализированных судов. Это предложение авторов явно коррупционное, поскольку прямо направлено на развитие коррупции в судебной системе. При таком подходе, когда в решении Высших отраслевых судов будет написано, что оно окончательное и обжалованию не подлежит, никто не сможет доказать, что судьи этих судов ошиблись, ибо его никто не подвергал процессуальной ревизии. И даже при явной судебной ошибке не будет возможности ее исправить, а судью, творящего произвол, — привлечь к ответственности. Это юридический тупик, из которого нет выхода. Судебная система, в которой не заложена возможность исправления судебных ошибок, есть система не правосудия, а произвола и беззакония, разрушающая доверие людей не только к суду, но и к государственной власти.

Много недобрых и неразумных слов было сказано в адрес советской судебной системы, но она давала возможность исправить судебную ошибку через такие институты, как протест прокурора и протест председателя суда на уже принятое и даже вступившее в силу судебное решение. Сегодня этого нет, и судебные ошибки нельзя исправить. Авторы проекта пытаются узаконить эту порочную практику, ликвидируя Верховный Суд, как ревизионный орган, мешающий полному торжеству коррупции в судах.

В своем проекте авторы не решили и наболевший вопрос о роли председателей судов в судебной практике. Последние сегодня скорее выступают не организаторами судейской деятельности, а хозяевами, взявшими суды в аренду или даже приватизировавшими их. Возложение на председателей судов ответственности за состояние дел в суде, вплоть до содержания судебных решений, привело к такой порочной практике, когда судьи докладывают председателю проект судебного решения и он имеет возможность его корректировать; когда стороны, участники процесса могут прийти на прием к председателю и жаловаться на судью либо убеждать его, что закон на их стороне; когда председатель забирает дело у «несговорчивого» судьи и передает его «сговорчивому». Более того, многие близкие, родственники председателей судов создали юридические фирмы или адвокатские конторы и оказывают платные юридические услуги в судах, где их родственники отправляют правосудие. Это, несомненно, высшая степень коррупции. Авторы обсуждаемого проекта вроде бы и пытаются ограничить произвол председателей судов, но делают это паллиативно, робко и непоследовательно. Например, вводят в ст. 8 проекта положение о том, что распределение судебных дел осуществляется через автоматизированные системы на принципах очередности с учетом специализации судей и их загруженности. Однако здесь же устанавливают, что председатель суда несет персональную ответственность за обеспечение порядка распределения судебных дел между судьями. Думаю, в каждом суде будет «свой» порядок и судьи безропотно ему подчинятся. А ведь есть специальный орган — Государственная судебная администрация, которая и должна устанавливать, обслуживать и контролировать автоматизированные системы во всех судах, в том числе и автоматизированное распределение судебных дел, исключая председателей судов из этого процесса.

Или возьмем вопрос о назначении судей на административные должности (ст. 20 проекта). Проект предусматривает, что рекомендации о назначении судьи на административную должность нижестоящих судов даются председателями вышестоящих. Создается впечатление, что авторы совершенно не учитывают теорию властеотношений, согласно которой главнейшим признаком власти одного субъекта над другим является зависимость в любых возможных вариантах. Если от председателя вышестоящего суда зависит, будет ли дана судье рекомендация на админдолжность, то отношения зависимости налицо, а значит, и полшага до коррупции.

Особо злободневным является вопрос зависимости судей от председателей судов. К сожалению, авторы проекта не уделили ему должного внимания. А ведь ст. 126 Конституции Украины гласит, что независимость и неприкосновенность судей гарантируются Конституцией и законами Украины. Влияние на судей запрещается. Проект же закона о судоустройстве совершенно не обеспечивает этих требований и гарантий Конституции.

Повседневная жизнь конкретного судьи во многом зависит от отношения к нему председателя суда. Здесь и карьерный рост, и материальное обеспечение, включая жилье, и даже свобода в принятии судебных решений, и многое другое. Не секрет, что судьи докладывают председателю не только содержание конкретного дела, но и свое предварительное мнение о предполагаемом судебном решении. О какой независимости судей можно говорить при такой практике?! Без сомнения, это прямое влияние на судью, но авторы проекта делают вид, что не знают этой чисто коррупционной практики. Или возьмем такую коррупционную практику, как прием стороны процесса судьями и председателями судов за пределами процессуальных отношений. Разве суд — это административное бюрократическое учреждение, где принимают посетителей в силу должностных обязанностей в порядке жалобы по начальству? В странах, где действительно борются с коррупцией, в судах не допускается никаких иных контактов сторон с судьями, кроме как в зале судебных заседаний в рамках процесса. Там судьи даже пользуются отдельными лифтами, чтобы избежать иных контактов. А у нас в приемных председателей судов постоянно томятся представители сторон по конкретным делам. И мы еще возмущаемся коррупцией в судах, сами создавая условия для ее процветания!

Обсуждаемый проект не решает и языковой проблемы в судоустройстве, хотя ст. 10 Конституции дает все возможности для разумного решения языковой проблемы в судах, ограничивая потребности в переводчиках, а значит, упрощая и удешевляя процесс, делая его доступным и понятным для миллионов граждан Украины. Упомянутая статья четко устанавливает, что государственным в Украине является украинский язык, всестороннее развитие и функционирование которого государство обеспечивает во всех сферах общественной жизни на всей территории Украины. Однако в части третьей данной статьи сделано указание на то, что в нашей стране гарантируется свободное развитие, использование и защита русского и других языков нацменьшинств Украины.

 Что значит гарантировать свободное развитие, использование и защиту языка? Это прежде всего обеспечить условия для его развития и использования. Где на официальном уровне должен использоваться язык, чтобы он свободно развивался? В государственных учреждениях, учебных заведениях, СМИ, на бытовом уровне. Суд есть государственное учреждение, где язык не просто средство общения, а инструмент процесса. И чем понятнее и доступнее этот инструмент для всех участников процесса, тем легче достигается истина по делу и понятнее применение закона.

Так уж исторически сложилось, что в Украине свыше десяти миллионов человек считают своим родным языком русский. К тому же, на протяжении столетий и в царское, и в советское время он использовался в качестве средства общения для более чем ста народов и народностей. И в независимой Украине многие представители национальных меньшинств пользуются в межнациональном общении именно русским языком. Эти исторически сложившиеся обстоятельства нельзя игнорировать. Их необходимо рассматривать как объективные предпосылки для использования русского языка в судебной практике наравне с украинским по требованию участников процесса. Разумеется, легче всего игнорировать эти предпосылки, а также Конституцию Украины и неоправданно вести процесс на украинском языке, пользуясь услугами переводчика с русского. Закрывая глаза на тот факт, что 90 процентов населения Украины свободно владеют русским языком. Думаю, в этом случае совершается надругательство над свободой, справедливостью, правами граждан Украины, составляющих национальные меньшинства. Никогда не будут свободными украинцы в Украине, если государство будет пытаться угнетать внутри страны другие народы и народности. Об этом свидетельствует исторический опыт развития цивилизаций во всем мире. Поэтому в новом законе о судоустройстве проблема языка в судебном процессе должна быть решена в пользу граждан, в пользу двуязычия, а не  задубелых в своем консерватизме чиновников, прикрывающихся лицемерной, ущербной для граждан заботой о национальных интересах украинского народа. К сожалению, проблема языка в судопроизводстве остается актуальной и нерешенной на законодательном уровне, а авторы законопроекта даже не попытались предложить варианты  ее решения.

В проекте закона о судоустройстве предусмотрены неоправданно большие возможности для влияния на судебную власть Президента Украины. А это значит, что все его окружение, и прежде всего канцелярия, вся та «шайка» (выражение
В. А. Ющенко), которая формирует мнение Президента, получит прямую возможность влиять на судей, вплоть до их незаконного увольнения. Вот вам и образец, как через закон плетется коррупционная сеть и формируются предпосылки для «телефонного права». Согласно проекту Президент, кроме конституционного права назначения на должность судьи на первые пять лет, наделяется еще и неконституционным правом назначать (и увольнять) судей на должности председателей и зампредседателей судов по предложению Высшего совета юстиции.

Более того, проектом также предусмотрено право Президента инициировать назначение и увольнение Председателя Верховного Суда Украины. Авторы откровенно и цинично проигнорировали решения Конституционного Суда, где такая практика назначений и увольнений признана неконституционной. Однако упорно пытаются протащить через Верховную Раду явно неконституционные положения по расширению полномочий Президента. Нет сомнения, что такой подход расширяет не только полномочия Президента, но и коррупционные возможности его канцелярии, которые станут просто неограниченными. В этом скрытый смысл таких новшеств. Суды пытаются поставить в такую зависимость от канцелярии Президента, когда правосудие совершается не в суде, а в других местах, что противоречит Конституции, принципам законности и даже здравому смыслу.

Рассматриваемый законопроект включает не только положение о судоустройстве, но и положение о статусе судей. Подобное объединение в одном законе двух законов с близкими, однако и различными предметами регулирования не вполне оправданно, так как вынуждает авторов ограничиться лишь общими положениями без подробной конкретизации такого регулирования. А нужда в конкретизации существует, ибо статус судей — это не статус рядовых государственных чиновников. А особый статус людей, допущенных к совершению правосудия, когда решаются судьбы граждан и имущества, чести и достоинства личности, свободы и справедливости. В странах буржуазной демократии статусу этих чиновников придают особое значение, поскольку судебная деятельность может стать предпосылкой коррупционных действий. Вот несколько примеров того, какие требования к статусу судей предъявляют в странах западной демократии.

Прежде всего согласно Канонам судебной этики США «правосудие не должно отправляться лицами, по своему характеру не совместимыми с этой функцией». А это означает, что кандидаты в судьи проходят серьезную негласную проверку, включая изучение характера. Очень существенно участие народа в формировании судейского корпуса. Например, во многих штатах США судьи избираются населением. В Японии назначение судей Верховного Суда подлежит пересмотру народом при проведении первых после данного назначения всеобщих выборов в Палату представителей и последующим пересмотрам при проведении выборов в Палату представителей по прошествии каждых 10 лет. Если большинство избирателей высказывается за смещение судьи, он подлежит смещению. В ряде стран назначение, перемещение и увольнение судей входят в компетенцию высших органов судейского сообщества, а не являются прерогативой какой-либо одной ветви власти. В плане требований к должности судьи примечательны положения законодательства Италии. Согласно Уложению о судоустройстве лицо может допускаться к осуществлению судебных функций при наличии итальянского гражданства, гражданской правоспособности, безукоризненного гражданского и нравственного поведения (включая и прошлую деятельность), физической пригодности, соответствия профессиональным требованиям, установленным законом. Прежде чем стать судьей, лицо должно пройти стажировку в качестве судебного аудитора. Для этого раз в год в Риме проводится конкурс по результатам трех письменных экзаменов (по римскому, гражданскому, уголовному и административному праву) и восьми устных (по римскому, гражданскому, уголовному и административному, конституционному и международному праву, по трудовому и социальному законодательству, церковному праву, гражданскому и уголовному процессах и статистике). На каждом письменном экзамене надо получить не менее 12 баллов из 20, а на устных — 6 баллов из 10 и всего не менее 91 балла. К конкурсу допускаются лица не моложе 21 года и не старше 30 лет, имеющие диплом юридического факультета университета. При этом если Высший совет магистратуры считает, что лицо не отвечает требованиям высокой нравственности и безупречного поведения, оно не допускается к конкурсу и не может обжаловать это мнение. Судья, уволившийся из судебной системы по собственному желанию, восстановлению не подлежит. Не допускается занимание судьями должностей в судебных органах, при которых их родственники до второй степени включительно или свойственники первой степени состоят в профессиональных коллегиях адвокатов или поверенных либо в которых осуществляют такие функции.

В одном судебном органе не могут состоять судьи, связанные отношениями родства или свойства до третьей степени и не могут быть судьями юристы, работающие в одной и той же судебной системе, люди, связанные отношениями родства или свойства до четвертой степени включительно. Следовательно, судье нельзя работать вместе с троюродной сестрой своей жены. Разумеется, это строгие, но честные и открытые требования, которые предотвращают злоупотребление судебной властью.

На Западе от всех государственных чиновников не только требуют декларацию о доходах, но, главное, могут спросить и об источниках расходов. Если чиновник построил трехуровневый особняк, то уместно уточнить, уплатил ли он налоги из затраченных на строительство сумм.

В рецензируемом законопроекте о судоустройстве зафиксирована сложившаяся примитивная тривиальная формальная практика требований к формированию судейского корпуса совершенно без учета мирового опыта охраны «здоровья» судебной системы. Поэтому у нас любой милиционер или чиновник, работающий в правовых органах, либо юрист, работающий в бизнесе, может стать судьей. У нас часто встречаются судьи, не знающие профессионально отраслей права и процесса. Не ведающие, что такое честь и достоинство судьи, допускающие не только аморальное, но и преступное поведение. Авторы законопроекта не попытались радикально решить ни один из острейших вопросов статуса судей, ограничившись фиксацией уже сложившейся и, по сути, коррупция в судах будут «расцветать», только в более откровенных и циничных формах и несравнимо больших масштабах. Судите сами: проект предусматривает, по сути, ликвидацию Верховного Суда Украины как полноценного, осуществляющего правосудие органа. Он сокращается с 95 до 16 судей и не рассматривает повседневно конкретных дел, кроме дел в связи с исключительными обстоятельствами. Сегодня гражданин, не найдя законности и справедливости в общих и специализированных судах, уповает на Верховный Суд, на высокий профессионализм его судей. Авторы проекта лишают гражданина такой возможности. Создавая согласно проекту только системы специализированных судов, его авторы в решениях Высших специализированных судов видят верх правосудия и запрещают гражданам их обжаловать. Окончательное решение по делу (в соответствии с проектом) — это решение Высшего специализированного суда. А что делать, если этот суд ошибся? Авторы считают, что он не может ошибаться, потому как не может ошибаться никогда. Это мы уже читали у А. П. Чехова. И нам снова, без всякого стеснения, предлагают аргументы чеховских героев.

 Сегодня, например, Высший хозяйственный суд «творит» такое правосудие, что палата по хозяйственным делам Верховного Суда завалена жалобами сторон по делу. Завтра, если примут этот во многом несовершенный, непродуманный проект закона о судоустройстве, таких жалоб не будет. Но не потому, что судить стали профессиональней, а потому, что жаловаться будет некуда. Беззаконие и несправедливость будут процветать, а истина снова останется сиротой, которую депутаты Верховной Рады не пустят в залы правосудия в случае принятия данного законопроекта.

Одним из аргументов сторонников ликвидации правосудия в Верховном Суде является то, что, дескать, в нем осуществляется повторная кассация, а это неприемлемо согласно процессуальным принципам. Думаю, они заблуждаются. Ведь палаты Верховного Суда, сформированные по специализированному принципу, осуществляют не повторную кассацию, а ревизионную судебную функцию.

Исходя из конституционных принципов организации и деятельности судебной системы Украины у нас существует три инстанции рассмотрения, принятия и обжалования судебных решений. Первая — местные суды, вторая — апелляционные и третья — кассационные. В порядке апелляционного обжалования вышестоящий суд пересматривает дело по существу с проверкой рассмотренных судом первой инстанции доказательств и выносит решение, отменяя тем самым решение суда первой инстанции.

В кассационном порядке вышестоящий суд проверяет только соблюдение закона нижестоящим, не вдаваясь в фактические обстоятельства дела и только в рамках заявленной жалобы. Отмена решения нижестоящего суда в кассационном порядке влечет за собой передачу дела на новое рассмотрение в нижестоящий суд, но в ином составе судей. Однако наряду с этими основными формами обжалования не вступивших в силу судебных решений в некоторых странах существует также смешанная форма обжалования — ревизия, сочетающая черты и апелляции, и кассации. При ревизионной форме вышестоящий суд не связан рамками жалобы и может проверять не только законность, но и обоснованность решений нижестоящих судов. Он может отменить их решение и вынести свое, как и при апелляции, но может и вернуть дело на новое рассмотрение в нижестоящий суд, как при кассации, а может откорректировать решение нижестоящего суда без его отмены.

Именно этим, ревизией судебных решений нижестоящих судов, и должен заниматься Верховный Суд Украины. Наши горе-реформаторы демократы тупо списывают реформы во всех отраслях государственного управления с практики Запада, не понимая того, что там все системы управления, отрасли и институты законодательной, исполнительной и судебной властей работают в условиях другой правовой культуры. Вот и авторы данного закона о судоустройстве списали в Германии систему высших специализированных судов, а ревизионную форму обжалования в вышестоящих судах – нет. И постоянно подчеркивают, что в Верховном Суде осуществляется повторная кассация, забывая, что по природе своей он, повторяю, должен заниматься ревизией судебных решений нижестоящих судов, включая и Высшие специализированные, а не кассацией. Без ревизии окончательно принятых общими и Высшими специализированными судами судебных решений наша судебная система превратится в замкнутую непробиваемую коррупционную корпорацию, безнаказанно творящую произвол и беззаконие. Уже сегодня формула суда «решение окончательное и обжалованию не подлежит» привела к тому, что сам суд, сами судьи не могут исправить принятых ими явно ошибочных решений. И когда судебные ошибки вскрываются прессой или прокурорами, формула «обжалованию не подлежит» становится юридическим тупиком. Авторы проекта закона о судоустройстве этот юридический тупик узаконивают до полной непробиваемости положением о том, что решение Высших специализированных судов окончательное и, даже если ошибочное, исправить его нельзя. Таким образом, дается полный простор для коррупции недобросовестных судей при полной их безнаказанности. С таким подходом к построению судебной системы согласиться нельзя. Кстати, в сильно раскритикованной горе-реформаторами советской судебной системе судебные ошибки можно было исправить через протест председателя суда или прокурора. И эта практика полностью себя оправдывала, как форма ревизии судебных решений и гарантия от судебных ошибок.

 В прессе неоднократно предлагалось вернуться к этой практике, но авторы проекта «дорожат» коррупцией больше, чем установлением истинных обстоятельств дела. В правосудии, как и в медицине, каждая ошибка слишком дорого стоит. Поэтому отказываться от возможности ее исправить не только неразумно, но и вредно, преступно. При этом речь не идет о том, чтобы судиться до бесконечности, а чтобы иметь процессуальные и системные возможности остановить судебный произвол в лице конкретных судей. Авторы проекта закона полностью отказались в системе судоустройства от судов общей юрисдикции и предлагают все суды построить по принципу специализации. Этот подход не отвечает не только Конституции Украины, но и природе судебной юрисдикции. Так исторически сложилось еще со времен Древнего Рима, что основными отраслями законодательства изначально выступали гражданское и уголовное. И вся юрисдикция судов определялась по всем фактическим обстоятельствам юридических конфликтов рамками гражданского и уголовного законодательства. И только с развитием производственных и социальных отношений постепенно начали отпочковываться другие отрасли законодательства, в новейшее время перерастая в отрасли права. Однако фундаментальными отраслями законодательства остаются гражданское и уголовное. Вот эти основополагающие, «маточные» отрасли и лежат в основе системы судов общей юрисдикции.

Суды общей юрисдикции — это основа всей судебной системы, фундамент, без которого она утрачивает устойчивость, становится плавающей, колеблющейся в своих основополагающих принципах и методах правосудия. Судебная система без фундамента основополагающих отраслей гражданского и уголовного права в судах общей юрисдикции начнет продуцировать в своих замкнутых специализированных корпоративных судебных подсистемах собственное отраслевое толкование законодательства, отраслевую оценку фактических обстоятельств, отраслевое признание юридических фактов, что в конечном счете приведет к неконтролируемым коллизиям в правоприменении, межотраслевым конфликтам в толковании закона, хаосу и анархии в судебной системе. Ни при каких обстоятельствах недопустимо рушить скрепляющий фундамент судебной системы. Это прямая угроза правопорядку и законности. Авторы проекта, видимо, этого не понимают, иначе не посмели бы столь легкомысленно ликвидировать суды общей юрисдикции и на их месте создавать два корпоративных новых суда гражданских и уголовных дел, совершенно автономных и не связанных никакими принципами с остальными судами и отраслями законодательства. Суды общей юрисдикции гражданских и уголовных дел для того и существуют, чтобы связывать все специализированные суды общими принципами и подходами в единую судебную систему.

Гражданское и уголовное право, как материальное, так и процессуальное, — это материнские, «маточные» отрасли права, которые, совершенствуясь практикой, совершенствуют и все остальные отрасли и законодательства, и права. Поэтому суды общей юрисдикции являются основой судебной власти в романской и англосаксонской правовых системах, у которых Россия и Украина традиционно заимствовали систему правосудия.

Единосистемность и полисистемность в каждой стране имеют свои особенности. Ярким примером полисистемности является Основной Закон ФРГ 1949 года, предусмотревший учреждение пяти высших судов, которые в целях обеспечения единообразия судебной практики создают совместный сенат. Авторы обсуждаемого проекта закона ухватились за немецкую идею полисистемности судов, но совершенно забыли о необходимости обеспечения единообразия судебной практики — важнейшего принципа правосудия, от которого прямо зависит уровень законности и правопорядка в стране. Немцы в целях единообразия правосудия вынуждены были создать отдельный орган — сенат и наделить его специальными полномочиями, а в Украине такой орган уже имеется. Это — Верховный Суд, который и призван обеспечивать столь необходимое единообразие в деятельности судебной системы. Так какая же нужда нам разрушать Верховный Суд, если в условиях полисистемности практика на его место требует создавать отдельный орган?

Создается впечатление, что авторы проекта не столько заботятся о совершенствовании системы судов, сколько поставили цель разрушить Верховный Суд Украины, как ревизионный и контролирующий орган судебной системы. Несомненно, специализированные палаты Верховного Суда, рассматривая в порядке ревизии конкретные дела, уже решенные Высшими специализированными судами, очень мешают судьям этих судов творить произвол и беззаконие. Поэтому для полного расцвета коррупции в отраслевых судах решили ликвидировать Верховный, чтобы сторонам некуда было жаловаться на решения Высших специализированных судов. Это предложение авторов явно коррупционное, поскольку прямо направлено на развитие коррупции в судебной системе. При таком подходе, когда в решении Высших отраслевых судов будет написано, что оно окончательное и обжалованию не подлежит, никто не сможет доказать, что судьи этих судов ошиблись, ибо его никто не подвергал процессуальной ревизии. И даже при явной судебной ошибке не будет возможности ее исправить, а судью, творящего произвол, — привлечь к ответственности. Это юридический тупик, из которого нет выхода. Судебная система, в которой не заложена возможность исправления судебных ошибок, есть система не правосудия, а произвола и беззакония, разрушающая доверие людей не только к суду, но и к государственной власти.

Много недобрых и неразумных слов было сказано в адрес советской судебной системы, но она давала возможность исправить судебную ошибку через такие институты, как протест прокурора и протест председателя суда на уже принятое и даже вступившее в силу судебное решение. Сегодня этого нет, и судебные ошибки нельзя исправить. Авторы проекта пытаются узаконить эту порочную практику, ликвидируя Верховный Суд, как ревизионный орган, мешающий полному торжеству коррупции в судах.

В своем проекте авторы не решили и наболевший вопрос о роли председателей судов в судебной практике. Последние сегодня скорее выступают не организаторами судейской деятельности, а хозяевами, взявшими суды в аренду или даже приватизировавшими их. Возложение на председателей судов ответственности за состояние дел в суде, вплоть до содержания судебных решений, привело к такой порочной практике, когда судьи докладывают председателю проект судебного решения и он имеет возможность его корректировать; когда стороны, участники процесса могут прийти на прием к председателю и жаловаться на судью либо убеждать его, что закон на их стороне; когда председатель забирает дело у «несговорчивого» судьи и передает его «сговорчивому». Более того, многие близкие, родственники председателей судов создали юридические фирмы или адвокатские конторы и оказывают платные юридические услуги в судах, где их родственники отправляют правосудие. Это, несомненно, высшая степень коррупции. Авторы обсуждаемого проекта вроде бы и пытаются ограничить произвол председателей судов, но делают это паллиативно, робко и непоследовательно. Например, вводят в ст. 8 проекта положение о том, что распределение судебных дел осуществляется через автоматизированные системы на принципах очередности с учетом специализации судей и их загруженности. Однако здесь же устанавливают, что председатель суда несет персональную ответственность за обеспечение порядка распределения судебных дел между судьями. Думаю, в каждом суде будет «свой» порядок и судьи безропотно ему подчинятся. А ведь есть специальный орган — Государственная судебная администрация, которая и должна устанавливать, обслуживать и контролировать автоматизированные системы во всех судах, в том числе и автоматизированное распределение судебных дел, исключая председателей судов из этого процесса.

Или возьмем вопрос о назначении судей на административные должности (ст. 20 проекта). Проект предусматривает, что рекомендации о назначении судьи на административную должность нижестоящих судов даются председателями вышестоящих. Создается впечатление, что авторы совершенно не учитывают теорию властеотношений, согласно которой главнейшим признаком власти одного субъекта над другим является зависимость в любых возможных вариантах. Если от председателя вышестоящего суда зависит, будет ли дана судье рекомендация на админдолжность, то отношения зависимости налицо, а значит, и полшага до коррупции.

Особо злободневным является вопрос зависимости судей от председателей судов. К сожалению, авторы проекта не уделили ему должного внимания. А ведь ст. 126 Конституции Украины гласит, что независимость и неприкосновенность судей гарантируются Конституцией и законами Украины. Влияние на судей запрещается. Проект же закона о судоустройстве совершенно не обеспечивает этих требований и гарантий Конституции.

Повседневная жизнь конкретного судьи во многом зависит от отношения к нему председателя суда. Здесь и карьерный рост, и материальное обеспечение, включая жилье, и даже свобода в принятии судебных решений, и многое другое. Не секрет, что судьи докладывают председателю не только содержание конкретного дела, но и свое предварительное мнение о предполагаемом судебном решении. О какой независимости судей можно говорить при такой практике?! Без сомнения, это прямое влияние на судью, но авторы проекта делают вид, что не знают этой чисто коррупционной практики. Или возьмем такую коррупционную практику, как прием стороны процесса судьями и председателями судов за пределами процессуальных отношений. Разве суд — это административное бюрократическое учреждение, где принимают посетителей в силу должностных обязанностей в порядке жалобы по начальству? В странах, где действительно борются с коррупцией, в судах не допускается никаких иных контактов сторон с судьями, кроме как в зале судебных заседаний в рамках процесса. Там судьи даже пользуются отдельными лифтами, чтобы избежать иных контактов. А у нас в приемных председателей судов постоянно томятся представители сторон по конкретным делам. И мы еще возмущаемся коррупцией в судах, сами создавая условия для ее процветания!

Обсуждаемый проект не решает и языковой проблемы в судоустройстве, хотя ст. 10 Конституции дает все возможности для разумного решения языковой проблемы в судах, ограничивая потребности в переводчиках, а значит, упрощая и удешевляя процесс, делая его доступным и понятным для миллионов граждан Украины. Упомянутая статья четко устанавливает, что государственным в Украине является украинский язык, всестороннее развитие и функционирование которого государство обеспечивает во всех сферах общественной жизни на всей территории Украины. Однако в части третьей данной статьи сделано указание на то, что в нашей стране гарантируется свободное развитие, использование и защита русского и других языков нацменьшинств Украины.

 Что значит гарантировать свободное развитие, использование и защиту языка? Это прежде всего обеспечить условия для его развития и использования. Где на официальном уровне должен использоваться язык, чтобы он свободно развивался? В государственных учреждениях, учебных заведениях, СМИ, на бытовом уровне. Суд есть государственное учреждение, где язык не просто средство общения, а инструмент процесса. И чем понятнее и доступнее этот инструмент для всех участников процесса, тем легче достигается истина по делу и понятнее применение закона.

Так уж исторически сложилось, что в Украине свыше десяти миллионов человек считают своим родным языком русский. К тому же, на протяжении столетий и в царское, и в советское время он использовался в качестве средства общения для более чем ста народов и народностей. И в независимой Украине многие представители национальных меньшинств пользуются в межнациональном общении именно русским языком. Эти исторически сложившиеся обстоятельства нельзя игнорировать. Их необходимо рассматривать как объективные предпосылки для использования русского языка в судебной практике наравне с украинским по требованию участников процесса. Разумеется, легче всего игнорировать эти предпосылки, а также Конституцию Украины и неоправданно вести процесс на украинском языке, пользуясь услугами переводчика с русского. Закрывая глаза на тот факт, что 90 процентов населения Украины свободно владеют русским языком. Думаю, в этом случае совершается надругательство над свободой, справедливостью, правами граждан Украины, составляющих национальные меньшинства. Никогда не будут свободными украинцы в Украине, если государство будет пытаться угнетать внутри страны другие народы и народности. Об этом свидетельствует исторический опыт развития цивилизаций во всем мире. Поэтому в новом законе о судоустройстве проблема языка в судебном процессе должна быть решена в пользу граждан, в пользу двуязычия, а не  задубелых в своем консерватизме чиновников, прикрывающихся лицемерной, ущербной для граждан заботой о национальных интересах украинского народа. К сожалению, проблема языка в судопроизводстве остается актуальной и нерешенной на законодательном уровне, а авторы законопроекта даже не попытались предложить варианты  ее решения.

В проекте закона о судоустройстве предусмотрены неоправданно большие возможности для влияния на судебную власть Президента Украины. А это значит, что все его окружение, и прежде всего канцелярия, вся та «шайка» (выражение
В. А. Ющенко), которая формирует мнение Президента, получит прямую возможность влиять на судей, вплоть до их незаконного увольнения. Вот вам и образец, как через закон плетется коррупционная сеть и формируются предпосылки для «телефонного права». Согласно проекту Президент, кроме конституционного права назначения на должность судьи на первые пять лет, наделяется еще и неконституционным правом назначать (и увольнять) судей на должности председателей и зампредседателей судов по предложению Высшего совета юстиции.

Более того, проектом также предусмотрено право Президента инициировать назначение и увольнение Председателя Верховного Суда Украины. Авторы откровенно и цинично проигнорировали решения Конституционного Суда, где такая практика назначений и увольнений признана неконституционной. Однако упорно пытаются протащить через Верховную Раду явно неконституционные положения по расширению полномочий Президента. Нет сомнения, что такой подход расширяет не только полномочия Президента, но и коррупционные возможности его канцелярии, которые станут просто неограниченными. В этом скрытый смысл таких новшеств. Суды пытаются поставить в такую зависимость от канцелярии Президента, когда правосудие совершается не в суде, а в других местах, что противоречит Конституции, принципам законности и даже здравому смыслу.

Рассматриваемый законопроект включает не только положение о судоустройстве, но и положение о статусе судей. Подобное объединение в одном законе двух законов с близкими, однако и различными предметами регулирования не вполне оправданно, так как вынуждает авторов ограничиться лишь общими положениями без подробной конкретизации такого регулирования. А нужда в конкретизации существует, ибо статус судей — это не статус рядовых государственных чиновников. А особый статус людей, допущенных к совершению правосудия, когда решаются судьбы граждан и имущества, чести и достоинства личности, свободы и справедливости. В странах буржуазной демократии статусу этих чиновников придают особое значение, поскольку судебная деятельность может стать предпосылкой коррупционных действий. Вот несколько примеров того, какие требования к статусу судей предъявляют в странах западной демократии.

Прежде всего согласно Канонам судебной этики США «правосудие не должно отправляться лицами, по своему характеру не совместимыми с этой функцией». А это означает, что кандидаты в судьи проходят серьезную негласную проверку, включая изучение характера. Очень существенно участие народа в формировании судейского корпуса. Например, во многих штатах США судьи избираются населением. В Японии назначение судей Верховного Суда подлежит пересмотру народом при проведении первых после данного назначения всеобщих выборов в Палату представителей и последующим пересмотрам при проведении выборов в Палату представителей по прошествии каждых 10 лет. Если большинство избирателей высказывается за смещение судьи, он подлежит смещению. В ряде стран назначение, перемещение и увольнение судей входят в компетенцию высших органов судейского сообщества, а не являются прерогативой какой-либо одной ветви власти. В плане требований к должности судьи примечательны положения законодательства Италии. Согласно Уложению о судоустройстве лицо может допускаться к осуществлению судебных функций при наличии итальянского гражданства, гражданской правоспособности, безукоризненного гражданского и нравственного поведения (включая и прошлую деятельность), физической пригодности, соответствия профессиональным требованиям, установленным законом. Прежде чем стать судьей, лицо должно пройти стажировку в качестве судебного аудитора. Для этого раз в год в Риме проводится конкурс по результатам трех письменных экзаменов (по римскому, гражданскому, уголовному и административному праву) и восьми устных (по римскому, гражданскому, уголовному и административному, конституционному и международному праву, по трудовому и социальному законодательству, церковному праву, гражданскому и уголовному процессах и статистике). На каждом письменном экзамене надо получить не менее 12 баллов из 20, а на устных — 6 баллов из 10 и всего не менее 91 балла. К конкурсу допускаются лица не моложе 21 года и не старше 30 лет, имеющие диплом юридического факультета университета. При этом если Высший совет магистратуры считает, что лицо не отвечает требованиям высокой нравственности и безупречного поведения, оно не допускается к конкурсу и не может обжаловать это мнение. Судья, уволившийся из судебной системы по собственному желанию, восстановлению не подлежит. Не допускается занимание судьями должностей в судебных органах, при которых их родственники до второй степени включительно или свойственники первой степени состоят в профессиональных коллегиях адвокатов или поверенных либо в которых осуществляют такие функции.

В одном судебном органе не могут состоять судьи, связанные отношениями родства или свойства до третьей степени и не могут быть судьями юристы, работающие в одной и той же судебной системе, люди, связанные отношениями родства или свойства до четвертой степени включительно. Следовательно, судье нельзя работать вместе с троюродной сестрой своей жены. Разумеется, это строгие, но честные и открытые требования, которые предотвращают злоупотребление судебной властью.

На Западе от всех государственных чиновников не только требуют декларацию о доходах, но, главное, могут спросить и об источниках расходов. Если чиновник построил трехуровневый особняк, то уместно уточнить, уплатил ли он налоги из затраченных на строительство сумм.

В рецензируемом законопроекте о судоустройстве зафиксирована сложившаяся примитивная тривиальная формальная практика требований к формированию судейского корпуса совершенно без учета мирового опыта охраны «здоровья» судебной системы. Поэтому у нас любой милиционер или чиновник, работающий в правовых органах, либо юрист, работающий в бизнесе, может стать судьей. У нас часто встречаются судьи, не знающие профессионально отраслей права и процесса. Не ведающие, что такое честь и достоинство судьи, допускающие не только аморальное, но и преступное поведение. Авторы законопроекта не попытались радикально решить ни один из острейших вопросов статуса судей, ограничившись фиксацией уже сложившейся и, по сути, коррупционной практики положения судьи в судебной системе. Проект не отвечает даже на элементарный вопрос: сколько судья может принять ошибочных судебных решений в год, чтобы его можно было привлечь к ответственности из-за профессиональной непригодности? Наоборот, он оберегает безграмотных судей от ответственности, ибо в ст. 111 устанавливается, что отмена судебного решения не имеет последствием дисциплинарную ответственность профессионального судьи, который принимал участие в его вынесении. Следовательно, сколько бы неквалифицированных или умышленно противоправных решений ни принимал судья, ответственности он не несет. А ведь правосудные или неправосудные, законные или незаконные судебные решения — это и есть главные критерии профессионализма судей. Поэтому каждая судебная ошибка должна рассматриваться как чрезвычайное происшествие в работе суда.

Авторы проекта, к сожалению, об этом не подумали. Как не подумали и о многих других очень вредных и разрушительных для судебной системы Украины последствиях принятия столь сырого, непродуманного, поверхностного, паллиативного проекта закона о судоустройстве. Остается надеяться, что депутаты парламента осознают всю опасность частного коррупционного интереса, который заложен в этом законопроекте, и отвергнут его, как не годный по всем критериям для разрешения проблем судебной системы Украины.

Автор: Василий СИРЕНКО