Азербайджанская государственность: традиции и современность

На нынешнем этапе развития человеческого общества особенно остро чувствуется необходимость сравнительного анализа традиций и современного государственного устройства. Понятие «национальная государственность» европоцентрично.

Для процесса становления национальных государств в Европе существенное значение имело подписание в 1648 году Вестфальского мира. Благодаря этому договору давно сложившиеся на Севере и Западе Европы государства утвердились. На их территориях вслед за становлением государства произошло формирование наций. То есть Вестфальский договор фактически стал юридической фиксацией этого состояния народов, прошедших путь от государства к нации. «Запоздавшие народы» Европы (например, итальянцы и немцы) должны были пойти по другому пути. У них сначала стало формироваться национальное самосознание. А возглавляли этот процесс знатные люди, аристократы, формирующие «рациональные государственные структуры». Это были правоведы, дипломаты, входящие в окружение короля военные, писатели, историки и вообще ученые и интеллектуалы. Они пропагандировали идею о наличии у нации единой культурной среды. Затем  благодаря  деятельности Квура и Бисмарка это единство приняло военно-дипломатическую форму, то есть сформировалось государство. Этот вид национальной государственности типичен и для стран Центральной и Восточной  Европы.

Еще один путь связан с распадом колониальной системы в Африке и Азии. Состояние этих государств характеризуется более противоречивыми чертами. Так как там соответствующие западным стандартам государственные структуры фактически формировались на пустом месте. Там преобладало объединение в этнические группы, и нация еще не сформировалась. Формирование нации и соответствующих европейским стандартам государственных структур шло параллельно. К тому же государственные институты и представления о нации в значительной степени экспортировались извне. По этим причинам на данных территориях  возникают войны, территориальные споры, проявляется неспособность государственных структур выполнять свои функции в полном объеме.

Следующий путь связан с тем, что с распадом СССР многие народы неожиданно оказались вовлеченными в процесс создания национальной государственности. Это относится и к странам Юго-Восточной Европы. Так как они в плане социокультурной среды более близки к европейской традиции, то легко приняли их стандарты. Гораздо труднее пришлось народам, которые имели свою традицию государственности, но в определенный период были вынуждены жить по предписаниям чуждой культурной  среды. Даже те народы (например, грузины и армяне), которые  проповедуют ту же религию, что и в европейских странах, испытывают большие трудности в созидании национальной государственности.

Следует отметить одно обстоятельство. Страны Дальнего Востока, имеющие глубокие традиции государственности, смогли найти оптимальный путь создания национальных государств. А их основным критерием стал синтез западных правовых стандартов государственного строительства с национальной традицией. Здесь в первую очередь можно назвать Японию, Китай  и Индию [2, 3, 5]. Китай и Япония смогли построить современные государства с сохранением традиций межличностного общения.

Таким образом, в современном мире сложилась интересная и вместе с тем несколько парадоксальная ситуация. С одной стороны, неоспорима победа национальной государственности над другими политическими формациями [7]. А с другой – в различных уголках мира строительство национальной государственности, во-первых, имеет множество отличительных  черт, а во-вторых, процесс на этом этапе не завершается.

По сути, на уровне более общем, чем уровень национальных государств, становится необходимым формирование таких интегративных явлений, как взаимосвязь различных стран, общее совместное управление, социокультурная деятельность, механизмы безопасности, экономическое развитие и т. п. Это, в свою очередь,  порождает  противоречия между обществами, находящимися на разных уровнях национальной государственности, а также выдвигает на передний план вопрос о формах государственности. А значит, становится актуальным философское осмысление формирования «постнациональных обществ» (Ю. Хабермас). Параллельно возникает необходимость в философском осмыслении участия в интегративных процессах  стран, только что вступивших в этап национальной государственности, с сохранением национальных особенностей. Тождество  преемственности и модернизации  в государственном строительстве является очень важной философско-методологической проблемой.

Необходимо проанализировать основные историко-социальные, организационные и функциональные принципы доминирующей ныне европейской модели национальной государственности. Этот анализ позволяет осознать актуальные моменты, связанные со значением национальной государственности с точки зрения европейских стандартов для обществ, прошедших разные пути социокультурной эволюции. В самой Европе формирование национальных государств проходило без противоречий.

Западные ученые рассматривают формирование национальной государственности в Европе как переход от государства к нации и от нации – к государству [6; 8; 9].  С точки зрения позиций этого анализа, в целом становятся ясны и основные особенности традиций европейской национальной государственности.

В Европе государство и нация в форме национального государства стали тождественными только после революций,  произошедших в конце XVIII века. До этого эволюция государственности прошла трудный и сложный путь, в основе которого лежал процесс изменения формы социального единства народов в Европе. Естественно, что разрушение религиозного содержания социальных  структур, отдававших предпочтение коллективизму, должно было принести с собой множество парадоксов. Это больше всего проявилось в организационном, управленческом и деятельностном  несоответствии новой социокультурной среды предшествующей ей среде. То есть дифференциация социальной  среды требовала новых форм  политической, социальной, экономической и культурной структуризации. Здесь одной из основных особенностей являлось преобладание плюралистических структур в социально-экономической и культурной среде. Параллельно с этим территориально обосновавшиеся государства Европы  должны были найти  новую форму социальной интеграции (вид, тип перехода от государства к нации). Сам по себе этот  процесс означал переход от модели король-дворец-подданные к  модели президент-нация-гражданин. И ядром новой модели является бюрократия, сформировавшаяся во дворце. Но, чтобы легализоваться, централизованная власть должна была создать форму централизованного социального единства, составляющего ее опору. А для этого необходимо было остановить возникающие территориальные межплеменные войны  (внутренние войны за влияние и власть). То есть для национального государства внутренний суверенитет предполагает обладание государством способности к правовому регулированию [6, с. 202]. Власти же пришлось предоставлять определенные привилегии дворянству, аристократии, церкви и городам. Ибо при разрушении средневековых форм коллективности возникли социальные группы с различающимися интересами и  желающие защиты своих прав. Необходимость представительства этих социальных слоев во власти  наряду с новым способом управления сформировала группы с разным политическим статусом. Эти доминирующие слои были приняты в  «парламентах» в качестве представителей тех или иных  «территорий» или «наций». Наряду с этим понятие «национальное  государство» принесло с собой и  позитивные  для  более высоких форм социальной интеграции особенности. И здесь следует подчеркнуть особое значение произведенного интеллектуалами изменения в сознании для трансформации  «дворянской нации» в  «этническую нацию». А стимулом к этому послужили поддержка интеллигенции широкими народными массами и их политическая  мобилизация. Ибо из-за отсутствия соответствующей социальной базы дворянский  национализм не мог  играть основную роль на политической арене. Необходима была «национализация народа», то есть более тесное вовлечение его в политические процессы. Эта мобилизованность как таковая должна была завершиться переходом к новому этапу социальной  интеграции. А для этого следовало сформировать новые объединительные социально-этнические и культурные качества с целью кристаллизации новой коллективной самобытности («самоидентификации»). Тем самым в национальном сознании народа аккумулировалось «представление о факторах» (Андерсон), подтверждающих  его единство, целостность как единого социально-политического и культурного организма. Небезынтересно одно замечание, сделанное в связи с этим Г. Шульце: «Так в последние десятилетия XVIII века и в течение XIX века возникают созданные учеными, публицистами и поэтами, которых можно было пересчитать по пальцам, нации – в виде идеи,  этнические нации, однако еще долго не существовавшие в действительности...» [9, s. 189]. Распространение политического понятия нации, по сути дела, само по себе наложило печать на его содержание как  понятия в целом.

Таким образом, философия европейской национальной  государственности зиждется  на конкретной исторической эволюции. Здесь сказывается влияние традиций социально-демографического развития и государственности европейских обществ.

Каково же место в этом процессе Азербайджана, имеющего богатые традиции государственности?  В решении этого вопроса  установочное значение имеет анализ архетипов, играющих основную роль в азербайджанской государственности. Издревле в Азербайджане  в  государственном строительстве большое значение имели пассионарность и преемственность. Тюркские  государства по достижении определенного уровня развития расширялись за счет новых территорий. А если этого не случалось, происходило ослабление государства. Поэтому азербайджанское общество всегда проявляло сплоченность  перед лицом внешней угрозы. А на ее фоне наблюдался высокий уровень внутреннего единства. В целом в азербайджанском обществе народная память всегда  играла большую роль, а традиции имели приоритетное значение, поэтому социокультурная структура  общества была устойчивой. Новые правила обретали статус после того, как многократно подвергались строжайшему отбору общественности. Принять что-то, противоречащее традициям, было чрезвычайно трудно. По этой причине социальная  дифференциация, начавшаяся в Европе после Средних веков, в Азербайджане не наблюдалась. Здесь сформировались мощные государства того времени. Они опирались на традиции родства, хотя управление осуществлялось корпорацией элиты.  Можно сказать, что силы, входящие во власть, отдавали предпочтение управлению на основе взаимных консультаций. В те времена в Азербайджане преобладала тенденция к созданию объединенного государства. Даже войны с родственными народами преследовали эту  цель. Великие империи, созданные Сефевидами, сменили империи Ага Мухаммад-хан Гаджара и Надир-шаха. И все они охватывали как Южный, так и Северный Азербайджан. Стало быть, в те времена, когда Европа находилась в поисках модели  единства  в обществе, в Азербайджане, опираясь на традиции государственности, создавали империи. Это свидетельствовало о высоком  уровне социального единения. Преобладало, однако, соблюдение прав, обусловленных не законодательством, а традициями. А на переднем плане  находились  корпоративные права, но строго соблюдался принцип справедливости. В этом смысле в Азербайджане процесс формирования нации  шел не по европейским стандартам. Здесь продолжало доминировать единение народа в форме пассионарно-нравственного единства и верности корням. «Дворянская нация» уже существовала в Азербайджане фактически за несколько веков до того, как она возникла в Европе. По сути, этот вид единства существовал издревле. Отличие Европы в том, что в историческом масштабе она гибко перешла от понятия «дворянская  нация» к  понятию «политико-правовая нация». И это положило конец внутренним распрям. А в Азербайджане то обстоятельство, что там были сильны традиции, привело страну к распаду на ханства. Следует отметить также влияние внешних  факторов, то есть метасистемных архетипов. В этом аспекте корни вопроса уходят  глубоко. Потому что тюрки, несколько веков доминируя в мире в создании  государства, распространяя культуру с Дальнего Востока на Запад, росли количественно и теряли социальный баланс. По мере расширения своих земель тюркские государства стали вступать друг с другом в территориальные войны. Вместо того, чтобы искать новые формы социокультурного единства, солидарности, они начали конкурировать в обеспечении своей доминантности. Тюрки прошли через кровавые внутренние войны. Сильные тюркские государства, возникающие то на Востоке, то на Западе, пытались вовлечь в сферу своего влияния родственные им племена. Данный процесс, получивший широкий размах, ослабил тюркские государства и  пошатнул их социальное единство. Уже не было идеи общетюркского единства. В результате созданные в Азербайджане  великие государства распались на регионы. Чуждые общества легко оккупировали их. И это в течение нескольких последних столетий не позволило продолжать развивать в Азербайджане традиции государственности. Конечно же, этот фактор также серьезно затормозил процесс перехода к новому виду социальной интеграции. Падение Сефевидов положило начало распаду государства. Некоторые области страны, разделенной на две половины, были у нее отняты. Народу, не имеющему независимого государства, была навязана философия чуждой государственности. И в России, которая в течение нескольких веков находилась под татаро-монгольским игом, это сильно проявилось. Тот же психологический комплекс передался  и  Азербайджану. А так как другая половина страны оказалась на территории Ирана и находилась под персидским управлением, там сформировались иные политико-психологические особенности. Естественно, подобные стереотипы привели к забвению многих связанных с государственностью  навыков, веками  складывавшихся в психологии народа. Однако в менталитетe азербайджанцев остались социально-психологические архетипы, никто не смог их стереть. При строительстве независимого государства особенности именно этих архетипов могли бы сыграть решающую роль. Глубже всех это понял Гейдар Алиев. Он смог оживить в памяти народа архетипы традиций азербайджанской  государственности, укрепил их и вывел страну на путь развития, адекватного современным условиям. Эта  историческая заслуга была признаком возрастания мощи зиждившегося на традициях духа и величия личности азербайджанца.

Прерывание традиций автоматически привлекает наше внимание к традициям государственности, сложившимся за период, начиная с древности и до раздела Азербайджана. Исходя из факторов, прочно утвердившихся в тот период, можно поразмышлять о перспективной  модели национальной государственности. Как сопоставить управление в традициях азербайджанской государственности с управлением в европейской национальной государственности?

Начиная с огузов, у нас каждый индивид, в том числе управляющий, имеет в обществе конкретный статус. Изменение этого статуса является социальным событием. Следует принять как должное, что, несмотря на свои большие полномочия, управляющий также находится под коллективным (или корпоративным) контролем. Oн связан с существующим в Азербайджане феноменом аксакальства, старейшинства, культурой прислушиваться к слову народа. Если в Европе эту задачу выполняет право, то у тюрков существуют «народный отсев», «народное порицание». Однако в традициях азербайджанской  государственности право также занимает немаловажное место. У тюрков бытует выражение «Закон Соломона». Имеются также указы Шах  Исмайыла. Этот контроль позволил избежать тирании в истории азербайджанской государственности. То есть соблюдение азербайджанцами юридических законов является их коренным качеством. Именно это говорит о близости традиций азербайджанской и европейской национальной государственности. Азербайджанцы коллективно лучше, чем другие народы, соблюдают то, чему они верят. В правовом аспекте склонность к коллективизму может быть успешно использована. Просто азербайджанцы должны поверить, что эти законы им полезны. Это преимущество важно для развития национального сознания в Азербайджане.

В управлении государством в Азербайджане испокон веков существовала конкретная иерархия. В ней роль главы государства исключительна. Причины этого очевидны. Образ жизни тюркских народов таков, что решающее слово всегда было за главой государства. Огузы также, создавая иерархию власти, взяли за основу духовные факторы. Видимо, здесь играют роль прирожденная индивидуальная отвага, смелость, пассионарность, храбрость тюркского человека. Эта характерная особенность тюрков весьма позитивно оценивалась во все времена. Например, А. Маслоу пишет, что «все века, кроме нашего, имели свой идеал... святой, герой, благородный рыцарь, мистик. А мы предлагаем адаптированного беспроблемного человека. Это очень бесцветно и  подозрительно» [4, с. 64]. Это правило выбора больше связано с аристократией, нежели с народом. Поэтому важно, чтобы в  в политическом управлении наравне с главой государства и общество играло большую роль. Следовательно, необходимо увеличить удельный вес законов и правил, обеспечивающих участие масс в вертикальном управлении. Согласно традиции в Азербайджане добиться этого больше всего позволяет именно институт аксакалов, старейшин. Ибо аксакал представляет народ. Что может способствовать установлению прозрачности отношений между властью и народом. Этот психологический момент способствует созданию гражданских структур, характерных для современных демократических обществ. Азербайджанцы с легкостью усваивают данный опыт. Тем самым увеличиваются возможности для широкого применения в вертикальном  управлении демократических правил. Естественно, Азербайджанское государство очень хорошо пользуется этими возможностями.

Следует подчеркнуть еще одну традицию азербайджанской государственности, представляющую особую важность. Существует противоречие между  республиканизмом и национализмом, отмеченное еще Ю. Хабермасом. Оно обуславливается возможностью конфликтов между носителями различных культур. Поэтому вероятны опасения за самобытность нации. В традиции азербайджанской  государственности мультикультурный фактор никогда не был источником  противоречий. История тюркской государственности содержит множество фактов, которые могут послужить образцом для современных демократических государств. Посещающие Азербайджан европейцы отмечают высокий уровень толерантности к носителям разных культур и религий. В ее основе лежат именно существующие испокон веков традиции государственности. Ведь в составе Азербайджанского государства всегда были народы различной религиозной принадлежности и этнических корней. Их бесконфликтное проживание в течение длительного времени было бы невозможно без традиций. Общенациональный лидер Гейдар Алиев в обращении к азербайджанскому  народу по поводу наступления третьего тысячелетия говорил: «Судьба Азербайджана сложилась так, что по своему геополитическому положению oн всегда находился на пересечении цивилизаций и испытал на себе очень сильное влияние как Запада, так и Востока.

...В конце первого тысячелетия до нашей эры, в начале первого тысячелетия нашей эры Азербайджан подвергался влиянию различных культур и религий. Именно в результате этого в нашей стране исторически сложился климат высокой толерантности, терпимости к различным религиям...

...Наши предки, используя все достижения человека с древнейших времен в области культуры, создали самобытное богатейшее культурно-нравственное наследие. Это подтверждают как памятники, найденные в результате археологических раскопок на территории  Азербайджана, так и дошедшие до нас устное народное творчество и письменное литературное наследие» [1, с. 1].

Все это свидетельствует, что для азербайджанского общества и государства не существует противоречия между  республиканизмом и  национализмом, ибо для этого  нет никакой социальной, политической, культурной и традиционной основы. Это обстоятельство подтверждает наличие в Азербайджане социокультурной среды, подходящей  для  строительства национальной государственности и последующего этапа социальной интеграции.

Джерела

1. Алиев Г. Азербайджан на перекрестке XXI века  и третьего тысячелетия: Обращение к азербайджанскому  народу в связи с Новым 2001 годом, новым веком и третьим тысячелетием // Азербайджан. – 2000. – 30 декабря (на азерб. языке).

2. Китай: от закрытого общества к открытому миру: Сб. обзоров. – М.: ИНИОН РАН, 1995. – 132 с.

3. Китай: традиции и современность. – М.: Наука, 1976. – 335 с.

4. Лесков Л. В. Футуросинергетика: универсальная теория систем: Научно-учебное пособие. – М.: ЗАО «Издательство «Экономика», 2005. – 170 с.

5. Нахчыванлы А. Г. Этика и политика: история и современность. Б.: Азербайджанская Национальная Энциклопедия, 2000. – 304 с. (на азерб. языке).

6. Хабермас Ю. Вовлечение другого: Очерки политической теории. – М.: Наука, 2001. – 417 с.

7. Lepsius M. R. Der europaische Nationalstaat // Эdem. Эnteressen, Эdeen und Эnstitutionen. – Opladen, 1990. – S. 256–269.

8. Mьnkler H. Die Nation als Model l politischer Ordnung. Staatswissenschaft und Staatspraxis. 5. Jg., H.3. – 1994. – 472 s.

9. Schulze H. Staat und Nation in der Europaischen Geschichte. – Mьnchen, 1994. – 320 s.

Автор: Moвсум АСЛАНОВ